Событие Пятидесятницы, произошедшее через 50 дней после смерти на Голгофе, поразило общину учеников в самое средоточие их существа. «Дух Истины» овладел ими и преобразил их души — началось космополитическое распространение импульса Христа. Но «Мировая Пятидесятница» остаётся задачей будущего.
В Пятидесятницу ученики были исполнены «Святым Духом» с «мощью» — и стали иными людьми. «Теперь […] они казались людям преображёнными: как люди, которые воистину обрели совершенно новое состояние, совершенно новый настрой души, как люди, которые утратили всю узость жизни, всю эгоистичность жизни, которые обрели бесконечно широкое сердце, всеобъемлющую внутреннюю терпимость, глубокое сердечное понимание всего человеческого на земле, которые могли выражаться так, что каждый присутствующий понимал их. Чувствовалось, будто они могли заглянуть в сердце и душу каждого и из самой глубины угадывали тайны души, так что могли утешить каждого, сказать именно то, что ему было нужно». (Рудольф Штайнер[1])
Единые в силе индивидуальности
Широкое сердце учеников в Пятидесятницу дало пространство людям их окружения — оно открыло пространство языка, даровало пространство сердца. В Деяниях апостолов описывается изумление толпы даром языков у учеников; они начали «говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деян. 2,4). Язык учеников был связан с их духовно несомой способностью к эмпатии, их пониманием жизни другого, исходящим из его особых условий бытия. Ученики могли не только понимать людей, но и читать из «самой глубины» «тайны души»; они могли давать советы и «утешать».
Событию Пятидесятницы предшествовало Вознесение, уход существа Христа, время величайшей боли. Ученики погрузились в себя, пытались вспомнить всё пережитое и упущенное. Затем они получили помощь от «Духа Истины» (Ин. 15, 26) и в Пятидесятницу пришли к себе и к Христу в экзистенциальном пробуждении. «В мировых мыслях Духа пробуждается душа […]»[2] «Они действительно чувствовали, как будто из вселенной снизошло на них нечто, что можно назвать только субстанцией всеправящей любви. Словно оплодотворённые свыше всеправящей любовью и словно пробуждённые из описанного сновидческого состояния жизни — так чувствовали себя апостолы. Словно они были пробуждены той изначальной силой любви, которая пронизывает и согревает вселенную, словно эта изначальная сила любви опустилась в душу каждого отдельного человека — так они себя ощущали».[3] «Каждого отдельного» — «огненные языки» сошли на головы учеников, в их «отдельные души». Импульс Христа индивидуализировался — и ученики начали своё дело, объединённые и всё же из силы своей индивидуальности. «От события Пятидесятницы изливается […] поток силы Христа по земле […]»[4]
Пятидесятница и Антропософское общество
Рудольф Штайнер говорил не только о Пятидесятнице как празднике свободной индивидуальности и сообщества свободных духов, но и стремился в начале XX века направить Антропософское общество на путь, работающий в духе этого пятидесятничного духовного прорыва. Пятидесятничный язык антропософии он видел как будущий; он является, вплоть до 19 уроков Первого класса Свободной высшей школы духовной науки, «пятидесятничным возвещением»[5] и служит Слову, «любовному Слову мировой Воли»[6], той «всеправящей космической любви», которая впервые обратилась к человеку в событии Пятидесятницы. «Земной смысл», который прежде обитал на духовном солнце, соединился с Землёй через Мистерию Голгофы. «Это хотела бы антропософия донести до людей как вечную тайну Пятидесятницы».[7] Сегодня, по словам Рудольфа Штайнера, речь идёт о том, чтобы в изменённых условиях истории сознания стать «последователями» тех, «кто через своё первое понимание импульса Христа сделал себя достойным того, чтобы на них излились огненные языки»[8]. «Мировая Пятидесятница» должна стать реальностью.[9]
Рудольф Штайнер уповал на то, что Антропософскому обществу удастся испытать «spiritus vehementis» и обрести новое «состояние души», как некогда ученики через Пятидесятницу; он уповал на то, что антропософы станут действующими людьми, которые преодолеют всю «узость жизни» и разовьют «бесконечно широкое сердце» — после прохождения через низины своего времени или же перед лицом их.[10]
Культ Христианской общины в лагере для военнопленных в Киеве (1946)
Священник Альбрехт Майер совершал культ Акта освящения человека в Пятидесятницу 1946 года в большом лагере для военнопленных в Киеве, где он сам был заключённым.[11] Заключённым удалось достать всё необходимое, даже сшить облачение и нарисовать фигуры казулы в золотисто-жёлтом пятидесятничном цвете. Среди сотен заключённых, участвовавших в богослужении, только Альбрехт Майер знал культ Христианской общины — двое его служителей были католического и евангелического происхождения.
«Как непосредственно и сильно звучали там слова исповедания: “Общины, которые чувствуют в себе Христа, могут чувствовать себя объединёнными в церкви, к которой принадлежат все, кто ощущает целительную силу Христа”. Церковь Петра, Павла и Иоанна, на земле повсюду разделённые, были здесь, в убогом мире за колючей проволокой, где догма и принуждение формы потеряли всякий смысл, где могло иметь значение только то, что изнутри наполняет сердце, пятидесятнично связаны друг с другом».[12]
Источник: Anthroposophie weltweit, 06/22
Перевод: Claude Opus 4, Информационная группа АОР
[1] Рудольф Штайнер: GA 148, 1992, с. 24
[2] Рудольф Штайнер: GA 268, 1999, с. 241
[3] Рудольф Штайнер: GA 148, 1992, с. 24
[4] Там же, с. 22
[5] Рудольф Штайнер: GA 181, 1991, с. 257
[6] Рудольф Штайнер: GA 238, 1991, с. 174
[7] Рудольф Штайнер: GA 226, 1988, с. 133
[8] Рудольф Штайнер: GA 118, 1984, с. 178
[9] Рудольф Штайнер: GA 226, 1988, с. 134
[10] См. Петер Зельг: «Вскоре мы станем песней». Мировая Пятидесятница во времена опасности, 2021
[11] См. Альбрехт Майер: Из отчёта вернувшегося домой; в: «Христианская община», выпуск 3/4, 1946, с. 94–96
[12] Там же, с. 96
